Об экстренных службах. Спокойно и без мата

«Об экстренных службах. С эмоциями и матом». Так в начале сентября 2012 года озаглавил свой пост в «Живом Журнале» анестезиолог-реаниматолог Дмитрий Савченко из домодедовской бригады экстренной медицинской помощи. В профессиональной среде такие бригады называют просто БЭМП. В Подмосковье их всего пятнадцать. Все они, по мнению Савченко, находятся в катастрофическом состоянии: приехал на место ЧС, а анестезию делать нечем. Действительно ли это так, попытался проверить корреспондент KM.RU.

На всех не хватит

Когда приезжаешь в подмосковный Сергиев Посад, поражает число машин, припаркованных около вокзала. На первый взгляд, их больше, чем пешеходов, даже в будничный день. Состояние здешних дорог – точь-в-точь как гласит знаменитая поговорка. Неудивительно, что каждый месяц на сергиевопосадских трассах регистрируется около сотни ДТП.

В 15 минутах ходьбы от железнодорожного вокзала расположено небольшое ветхое здание в два этажа. Это подстанция скорой помощи. У подмосковных БЭМП нет собственного помещения. Они базируются там, где сможет договориться их руководство. Вот сергиевопосадскую бригаду удалось подселить к коллегам из скорой помощи.

На крыльце подстанции курит невысокий мужчина по имени Вячеслав. Нищенская зарплата заставила его перебраться из Сибири поближе к столице. Но и здесь приходится несладко. Он трудится сразу на двух работах: в городской больнице и в бригаде экстренной медицинской помощи.

Сергиевопосадская БЭМП, по словам Дмитрия Савченко, «даже комнаты не имеет»: они «просто сидят на чемоданах в коридоре приемного отделения». У самого Савченко, который работает в домодедовской БЭМП, бригада расположена в «офисном здании, принадлежащем частному лицу», и он считает, что им крупно повезло.

Докурив, Вячеслав ведет меня по узкой темной лестнице на второй этаж. Там, в конференц-зале, если говорить по-современному, несколько кушеток, застеленных старенькими шерстяными одеялами, телевизор «Рекорд», а вместо чемоданов — потертые кресла. На них сотрудники бригады и допивают утренний чай.

— Состояние наших дорог – не новость. Предположим, что на одной из сергиевопосадских трасс автобус с 40 пассажирами слетел в кювет. Нужно ли проводить пострадавшим анестезию, чтобы извлечь их из-под груды металла? – спрашиваю я у Вячеслава, усаживаясь за длинный стол все в том же конференц-зале, где сотрудники «скорой» проводят свои «пятиминутки».

— Теоретически такая ситуация может возникнуть, – Вячеслав в мыслях спешит на помощь к тем сорока пострадавшим, которых я только что опрокинул в кювет.

— А есть ли у вас обезболивающие препараты для спасения тех, кто попал в аварию, и хватит ли их на всех?

— На все 40 человек не хватит.

За 11 месяцев 2012 года в сергиевопосадском районе зарегистрировано 17 дорожно-транспортных происшествий. В каждом из них пострадали дети в возрасте до 16 лет, один ребенок погиб. Такова статистика ГИБДД.

Если есть в кармане пачка

БЭМП – элементарная частица службы «Медицины катастроф». Одна бригада состоит из анестезиолога-реаниматолога, двух фельдшеров и водителя. Суть их работы можно понять на примере оказания помощи пострадавшим при теракте в аэропорту Домодедово в 2011 году.

В январе прошлого года сообщение о том, что в международном зале перелетов аэропорта произошел взрыв, поступило именно бригаде Савченко. Согласно инструкции, он, два фельдшера и водитель мигом прыгнули в машину и прибыли на место. Водитель вместе с сотрудником ГИБДД тут же организовал площадку для машин скорой помощи и так называемую «транспортную петлю»: ни одна машина в условиях ЧС не должна ездить задним ходом.

В то же время один из фельдшеров организовал регистрацию всех пострадавших при взрыве, а второй фельдшер и врач-реаниматолог, запросив дополнительные силы, начали сортировку пострадавших по степени тяжести. Впоследствии именно от них получали пациентов прибывавшие на место теракта бригады.

Другими словами, сотрудники службы «Медицины катастроф» – первые, кто спасает жизни людей, попавших в чрезвычайную ситуацию. Они – Чип и Дейл российской медицины. Но для того, чтобы сотрудники БЭМП вовремя пришли на помощь, а главное – успели привести пострадавших в чувство, нужны такие препараты, которые бы давали длительный обезболивающий эффект. Однако хорошие анальгетики зачастую содержат наркотические вещества. И здесь на авансцену выходит Госнаркоконтроль.
По требованию ФСКН все медицинские учреждения, которые работают с лекарственными средствами, содержащими наркотики, должны вести их учет. Вещества, подлежащие учету, соответственно, называются «учетными препаратами».

«Из учетных препаратов, – перечисляет Савченко в своем блоге, – у нас остались феназепам (на сутки — три ампулы) и диприван (он же рекофол или пропофол, тоже три ампулы). Все! (…) Рекофол – препарат для внутривенного наркоза, угнетает сознание, умеренно подавляет рефлексы гортани. Обезболивающего действия не имеет вообще!!! Время действия — от пяти до семи минут!!! Потом больной просыпается. Три ампулы – только на интубацию взрослого пострадавшего. Даже до больницы его не довезешь! Других препаратов нет! Вообще! Никаких! Бл*дь!»

Впечатленный откровениями Савченко, я прошу Вячеслава рассказать о том, какие учетные препараты есть у сергиевопосадской БЭМП.

— Из обезболивающих у нас есть трамал. Он, в принципе, обладает хорошим обезболивающим действием, за одним «но». При черепно-мозговой травме его введение нежелательно, потому что он провоцирует усугубление общемозговой симптоматики.

После слова «трамал» я полез в рюкзак за блокнотом, где записаны цитаты из «ЖЖ» Савченко, и нашел следующее: «Был у нас налбуфин. Был. Эти му**ки-чиновники и пид***сы из Госнаркоконтроля внесли его в учетный список! Трамал с буторфанолом давно уже в списке. Требования такие же, как к хранению морфина».

В ответ на мое недоумение Вячеслав достает из кармана несколько коробочек. Одна обычная, пластиковая; вторая – металлический портсигар. Такой можно купить в ближайшем магазине за 150 рублей. Из портсигара сверкнули с десяток ампул размером с мизинец, а вот в пластиковой коробочке, напротив, прижавшись друг к другу, сиротливо ютились три ампулы трамала. 150 миллилитров – это все, что было у Вячеслава на смену. Первые две ампулы израсходовали его коллеги часов шесть назад при работе на вызове.

Читать полностью: http://www.km.ru/zdorove/2012/12/18/ministerstvo-zdravookhraneniya-rf/699963-ob-ekstrennykh-sluzhbakh-spokoino-i-bez-
— Храним мы пустые ампулы у себя в кармане и периодически, где-то раз в месяц, сдаем в Центр. А они их дальше утилизируют, согласно тому, как положено.

Центром Вячеслав называет «Территориальный центр медицины катастроф» Московской области. ТЦМК – это сердце подмосковных БЭМП. Расположен Центр в Москве. Именно ТЦМК обеспечивает работу бригад, именно сюда поступает информация о всех чрезвычайных ситуациях в области, именно от Центра в январе 2011 года глава федерального МЧС Сергей Шойгу узнал о теракте в аэропорту Домодедово. ТЦМК с момента основания руководит Игорь Александрович Макаров.

Госнаркоконтроль и Ко

После того как Савченко опубликовал в «ЖЖ» пост о состоянии подмосковной службы «Медицины катастроф», у Игоря Александровича резко поубавилось количество часов для сна. Подготовка многочисленных отчетов «наверх», проведение проверок – это только вершина айсберга. О том, что находится «под водой», он рассказывать не стал.

Тому, что его подчиненный Дмитрий Савченко разместил в Интернете публикацию, обличающую службу, Игорь Александрович был, мягко говоря, удивлен. По словам коллег, Макаров – один из тех, на ком держится «Медицина катастроф» Московской области.

Отсутствие у БЭМП условий для хранения наркотических анальгетиков, по словам Вячеслава, не вина руководства Центра.

— Те же Госнаркоконтроль, правительство Российской Федерации, законодатели, когда принимают какие-нибудь законы, ни с кем из практиков не консультируются, – сетует Вячеслав.

— Был у нас такой препарат, как налбуфин, – рассказывает предысторию анестезиолог из сергиевопосадской бригады. – Однако в ФСКН решили, что налбуфин – это наркотический препарат, и внесли его в список. Они же никого не спросили, приведет это к каким-нибудь последствиям, хорошо ли это будет, плохо ли... И, естественно, не вина администрации нашего Центра в том, что у нас его просто изъяли.

— Это неправда, что ФСКН не консультируется по поводу ввода ограничительных мер на использование какого-либо медицинского препарата, содержащего наркотическое вещество, – опровергает заявление Вячеслава главный нарколог страны Евгений Брюн. — ФСКН присылает нам свой запрос по поводу того или иного лекарственного препарата, и нас спрашивают, были ли у нас случаи наркозависимости, есть ли у нас такие больные и так далее. И мы им отвечаем на эти запросы. Кстати, последний запрос был по закиси азота (его также называют «веселящий газ». – Прим. KM.RU), и мы будем рекомендовать его запретить, потому что медицинские последствия могут быть достаточно печальными.

Тайна адекватного анестезиолога

Укомплектовать БЭМП так, чтобы анальгетиков «хватало на всех», в нынешних российских реалиях не так просто. Чтобы обеспечить каждую из 15 подмосковных бригад наркотиками, нужно, во-первых, получить лицензию, которая позволит «осуществлять медицинскую деятельность», и не одну, а на все 15 бригад. Однако сперва придется зарегистрировать все бригады юридическими лицами, иначе лицензию не дадут. Затем нужно будет подыскать помещение для хранения наркотиков. К нему, конечно, тоже особые требования: железная дверь, решетки на окнах, красная кнопка сигнализации и сейф (в нем будут храниться наркотики).
— Учитывая, что бригады у нас многократно передислоцируются из точки в точку, мы не можем создать условия для хранения наркотиков. Мы не пойдем на нарушение закона, понимаете? – объясняет мне глава ТЦМК Игорь Александрович Макаров.

После публикации Дмитрия Савченко подмосковный Минздрав организовал проверку всех подконтрольных ему бригад экстренной медицинской помощи. По итогам проверки медицинское ведомство поручило обеспечить все БЭМП «наркотическими анальгетиками в полном объеме».

— Игорь Александрович, у вас сейчас наверняка есть какой-нибудь план по тому, как укомплектовать бригады анальгетиками?

— План есть. Мы думаем, как это сделать правильно. Разрешат нам или нет – это вопрос. Вот сейчас мы аттестуем помещение. Потом пойдем со своими предложениями, будем согласовывать все это с ФСКН.

Впрочем, нынешняя ситуация с наркотическими препаратами у бригад службы «Медицины катастроф», по словам Макарова, не так катастрофична, как описал ее Савченко.

— Разговор просто о чем идет. Если ты — врач-реаниматолог, никто не отменял нейролептанальгезию.

— А что это такое?

— Комбинирование седативных препаратов с обезболивающими, когда эффект препаратов суммируется и его достаточно. Да, я согласен, никто не создавал обезболивающих препаратов мощнее, чем наркотики, но, вы поймите, замена им есть. Если ты умеешь адекватно пользоваться препаратами.
Роман Дорофеев